Осень

Сады осенью /Jardins en automne/ (2006) " Arthouse.Ru

Фильм можно назвать краткой энциклопедией всех мотивов Иоселиани. Его мир мизантропичен – и добродушен, а персонажи словно выхвачены из парижской толпы – и при этом сплошь поэты в своем роде. Только тепло человеческого дыхания, по-прежнему составляющее прелесть его кинематографической манеры, все больше отдает печалью – может быть, потому, что фильм начинается с напоминания о смерти. Но и оно тоже философски элегично. Как и должно звучать "memento mori" человека, всю жизнь любившего красоту осенних садов и земных виноградников. ( "Шприц, который американская макаронная индустрия вспрыснула в сознание, подействовал. Все под этим наркозом. И вся эта киношка по-прежнему именуется кинематографом и национальным достоянием", — Отар Иоселиани. ( "Мы сняли картину про людей, которые занимаются серьезными делами лениво, безответственно и как-то между прочим. Именно поэтому они все-таки, наверное, достойные люди. Серьезно заниматься политикой — это просто смешно. Наших героев выгоняют с работы — и вдруг выясняется, что все их приятели совершенно не изменились: это спокойные выпивохи, труженики, иногда — слегка жулики, но все же весьма хорошие люди. Эти люди просто живут — потому что жизнь конечна и об этом надо помнить. Как могут люди жить на этом свете, не думая о смерти?", — Отар Иоселиани ( Отар Иоселиани: "Садовник – такой персонаж, который не участвует в содеянии зла". ( Да и любому человеку, вне зависимости от рода занятий, по мнению Иоселиани, лучше всего не пытаться облагодетельствовать окружающих, а тихонечко возделывать свой сад. Далеко не новая точка зрения, но все более своевременная. ( От других творений мастера "Сады осенью" отличает теплая интонация тотального приятия жизни. Иоселиани никогда нельзя было заподозрить в неразрешимом конфликте с действительностью, хотя определенная обреченность и тоска в его меланхоличных мозаиках часто присутствовали. В "Садах осенью" царит пенсионный расслабон. В сущности, это картина о том, как прекрасен зрелый возраст и как великолепно себя в нем можно чувствовать — пить вино, рисовать на асфальте мелом, музицировать, менять подружек, заниматься садоводством, снимать кино, даже при желании переодеваться в женщин... ( Иногда кино слишком перегружено неким скрытым смыслом, искусственно надуманным режиссером. А у Иоселиани все просто — как в жизни, так и на кинопленке. Смысл есть всегда, но зачем его искать, когда он лежит на поверхности? ( "Мой герой вернулся в детство. Туда, где можно жить. А там, где он функционировал как чиновник, там жить было нельзя. И он ушел со своего отвратительного поста с легкостью". ( В этом фильме все абсолютно правдоподобно и в той же мере необычайно... Легкий привкус абсурда — фирменный знак Иоселиани. Его кино — вроде бы внимательнейшее наблюдение за анархическим потоком жизни, но заряженное упоительной магией, волшебством преображения прозы быта в рифмы бытия. У "Садов осенью" долгое дыхание. Вместо привычной икоты современного монтажа — длинные панорамы, минимальное число склеек. Практически каждая сцена, кадр находят в движении картины свое развитие. ( "Но есть какая-то доля чрезмерной, неэтичной откровенности, когда человек вынужден допустить вас проникнуть в его человеческую конкретную суть, это близко к порнографии", — Отар Иоселиани. ( Сюжет совершенно в другом – в идеальном порядке анархии. На сей раз Иоселиани снял абсолютно счастливый фильм, пусть даже несколько иллюзорный. Еще в "Утре понедельника" социальное неравенство вызывало у него бесконечное раздражение. Нет, там тоже было счастье, было много чего-то правильного, но вопреки господствующей власти. Главное, может быть, новшество "Садов осенью" – господство "правильности" жизни, вообще не взирая на власть, в упор ее не видя. Тогда даже вечная Баба Яга иоселианиевских фильмов – ухоженная буржуйка, идиотка в шелках, копящая картины (статуи), деньги (тряпки) и княжеские титулы (министерские посты) – под конец прощена и может быть допущена на посиделки с выпивкой. ( It's all very colorful and really very funny, like a happy summer picnic that has gone on and on. Except that autumn is already in the air and there's a hint of winter as well — not to mention that unspoken but felt factor, death. ( Тут стоит вспомнить Отара Иоселиани, в эти дни представившего новый фильм и объяснившего, что в его картинах никто не целуется, не дает пощечин и не убивает птиц. Ровно потому, что эти действия на съемках происходят по-настоящему, отчего, по мнению режиссера, теряется всякий смысл создания новой подлинности — той, что возникает на пленке. ( Привычное для позднего Иоселиани "кино-вино-домино" по-прежнему пленит своей естественностью, отточенностью деталей и какой-то светлой грустью, которая неминуемо ожидает тебя по выходу из кинозала. Тема взаимоотношений индивида и системы, естественно, не нова. Мало кому из больших режиссёров удалось обойти её молчанием, но далеко не у всех получилось чётко и ясно обозначить свою позицию. Тема с подвохом, нахрапом не возьмёшь. Увязнуть в приправленном пафосом морализаторстве проще простого. Отар Давидович пошёл другим путём. Он обратился к жизни клошаров, взяв на вооружение истину, подаренную нам индуизмом – "что внизу, то и вверху". Реализация не подкачала… ( Сложно назвать "Сады осенью" новаторскими чисто кинематографически (хотя монтаж тут совершенно замечательный, его просто не замечаешь, количество склеек сведено к минимуму, но это не формальный кунштюк, а единственно возможный способ рассказать такого рода историю), но во всем, что касается настроения, ничего подобного на наших экранах не появлялось давно. А если быть точным, то с предыдущего фильма Иоселиани. ( И нечего, по большому счету, больше в этих садах искать: сей фильм никакая, конечно же, не осень патриарха Иоселиани, а осень патриархата, эксцентричное возвращение обратно в рай, когда Адам, проблевавшись под деревом, возвращает обратно плоды познания, а мать Мария сужает его карманными деньгами, чтобы он так и не сходил с этой карусели счастья. Никогда. ( ... в "Садах осенью" все собираются за одним столом, друзья и недруги, бывшие любовницы и нынешние, и пьют старое доброе вино. Вот так. Признанный пессимист Иоселиани неожиданно для всех не распрощался с надеждой. Листья опадают и шуршат под ногами. Что такое осень? Это не трагедия, а достойный финал. ( "Сады осенью" – едва ли не первая его картина, где грузинский акцент почти неразличим. На смену ему пришла изящная игра с классическим франко-итальянским кино: в чуть меланхолическом, с прищуром, бытописании чувствуется иронически отстраненная манера франко-русского аристократа Жака Тати, в замечательно сыгранном прологе у гробовых дел мастера появляется прямо-таки вставший из гроба итальянский аристократ Тото. И впервые в кино Отара Иоселиани Франция окончательно одержала победу над Грузией. Хотя все общее, что есть в природе прославленного артистизма как грузин, так и французов, конечно, осталось. ( "Пусть воюют. Мы-то при чем? Мы ведем себя нормально. Самое ужасное обвинение против моих фильмов во времена советской власти, выдвинутое цензурой, было то, что там нет никаких признаков советской власти — ни в одном из фильмов, как будто ее не существует. Вот этот штрих особенно их нервировал. Нет. Нету вас и всё, а так, как-то жизнь течет сама по себе", — Отар Иоселиани. ( Отсутствие у режиссера ложного оптимизма, его неизменная ирония, философский настрой и восприятие вещей и людей как они есть — все это импонирует зрителю и примиряет его с окружающей действительностью. Даже в государственном масштабе. В "Садах осенью" Иоселиани развенчивает миф о могуществе власти. ( Иоселиани снимает кристально честные фильмы, которые никогда не принесут сверхприбыль по причине отстраненности своей целевой аудитории, потому что, как один из последних великих, не может не снимать искренне, как не способен не любить и не дышать. ( "Все люди артистичны и каждый талантлив по-своему…" — и продолжил: "Самые хорошие актеры — это жулики, обманщики. Чудные актеры — все лицедеи, потому что основной чертой лицедейства касается казаться кем-то, но не быть им. Поэтому нет никакой необходимости мне искать Депардье или Катрин Денев, которые просто мне разрушили бы фильм". ( Смотреть на это два часа, чтобы в итоге насладиться многофигурной композицией с бомжами под мостом, в которую идеально вписываются отхлебывающие из бутылок герой и автор, многим наверняка покажется скучным. Однако фильм скучен не более чем сама жизнь, прожитая Отаром Иоселиани по каким-то таким мудрым понятиям, последовательное соблюдение которых в итоге освобождает от необходимости соответствовать чьим бы то ни было ожиданиям. ( Иоселиани, как обычно, снял лирическую комедию, и впервые сделал ее героем чиновника-бюрократа. К тому же "Сады осенью" — первый фильм мастера, где звучат социальные и даже злободневные темы. Пока на парижских улицах шумят демонстрации, главный герой — министр — играет в карты в своем роскошном кабинете. ( Режиссер представляет на экране широкую панораму парижской жизни, с лиризмом и юмором передает быт и нравы обитателей — представителей самых разных профессий и занятий — от государственных деятелей до бродяг и бездомных. ( "Я живу в Грузии, а снимаю во Франции, потому что кинематограф в Грузии исчез начисто — его закрыли, распродали. Государство кино не интересует, хотя это единственный способ рассказать о том, что происходит сейчас в стране". ( "Сады осенью" — это классический кинематограф взгляда, который остается привилегией старых мастеров, а современникам практически недоступен. Возможно, меланхолию Иоселиани питает не только крах культурных императивов. Кино, которому он привержен, тоже становится раритетом, обрекая его поклонников на привилегированное одиночество. ( Отар Иоселиани: "Если язык фильма понятен людям, значит, это никакое не грузинское кино". ( "Очень давно и весело насаждается рознь именно по национальному признаку, и презрение возникает. Самая ужасная черта людей темных – это презрение к иным". ( "Сады осенью" – новый фильм знаменитого Отара Иоселиани, столь же притчевый и бурлескный, как и предыдущие "Истина в вине" и "Утро понедельника". Но гораздо менее безысходный и более жизнелюбивый. ( "Люди сегодня мечутся по земному шару, надеясь найти место, где им будет мило и спокойно. И ошибаются. Уехав из страны, где они родились, они обречены на глубокие разочарования и печали", — Отар Иоселиани. ( Носитель западного склада сознания, привыкший повсюду находить рациональное зерно, рискует заплутать в авторских намерениях и выводах, во всех этих бесконечных завязках и развязках, противопоставлениях богачей и бедняков, в семантической игре с животными, живыми людьми и тенями кинопредков (Иоселиани реанимирует самые разнообразные образы старого кино, от вертлявого итальянского комика Тото и сухопарой уборщицы Рины Зеленой из "Подкидыша" до викторианской фифы Ванессы Редгрейв из "Убийства в Восточном экспрессе"). В "Садах осенью" Отар Давидович оказался как никогда близок к работам своего любимого комедиографа Жака Тати — несуетным пантомимам, где больше хмыкают и лопочут общие фразы, чем связно разговаривают, где попавшие в кадр кипящие кофейники и драндулеты — не говоря уже о слонах, кабанах и леопардах — имеют не меньше собственного мнения, чем персонажи-люди, а люди, напротив, норовят окарикатуриться не до мультяшек даже, а до рисунков из самоучителя иностранного языка. ( В самое последнее время фильмы Иоселиани не стали хуже, но в них чувствуются разочарование и усталость – даже сравнительно с тем философическим скепсисом, который отличал его всегда. "Сады осенью" пропитаны именно этими настроениями – как никогда ранее, сильными... Можно было бы давно стать мизантропом, но режиссер все-таки не вытравил из себя рудименты гуманистического романтизма и упорно предлагает человечеству подумать о душе. ( Не откроем большого секрета, если скажем, что режиссер Иоселиа