Осень

Победная осень - Дух воинский - Православное воинство - РУССКОЕ

Вторая половина 1943 года, на мой взгляд, характерна особыми, судьбоносными событиями во всей историографии великой войны. Что же это за события? – Прежде всего, начало освобождения Украины и массового изгнания немецко-фашистских захватчиков с территории Советского Союза. Второе события, которое для нас, православных, без сомнения можно считать главным – избрание Патриарха и Синода, восстановление легальных прав Православной Церкви на русской земле. И третье – знаменитая Тегеранская конференция, на которой Советский Союз фактически обрел статус великой мировой державы. И хотя впереди предстояли тяжелейшие сражения, горькие потери и разочарования, но именно к концу 1943 года мир существенно поменял свое лицо и впервые, пусть пока еще смутно, едва видимо, проявились контуры будущих важнейших геополитических процессов мировой цивилизации. События всего лишь шестидесятилетней давности лишний раз доказывают слова св. апостола Петра в его втором послании: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, тысяча лет, как один день» (2 Петр. 3,8), – да и с исторической точки зрения 60 лет не такой уж большой срок. Итак, по порядку. После поражения под Курском Гитлер окончательно убедился в том, что спасти Германию может только затягивание войны, нанесение союзникам чувствительных поражений, что, в конечном счете, приведет к разногласиям между ними и чудесному возрождению немецкой мощи, способной обеспечить ей победу. Этот безбожник, посланец сатаны истово верил в чудо. Что ж, и такое бывает. Впервые с начала войны в Берлине задумались о возможных переговорах с противником. Ближайший соратник фюрера доктор Геббельс, тот самый, кто в начале 1943 года призвал население рейха к тотальной войне, осенью в дневнике записал: «Проблема состоит в том, к какой стороне нам надлежит обратиться сначала – к Москве или к Англии и Америке. Во всяком случае, трудно успешно вести войну против обеих…. Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя… Во всяком случае, фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся… Англичане, – продолжал Геббельс запись в дневнике, – не хотят допустить большевизации Европы ни при каких обстоятельствах… Как только они осознают это… у них останется выбор лишь между большевизмом и некоторым потеплением по отношению к национал-социализму, и они, несомненно, проявят склонность к компромиссу с нами. Сам Черчилль – старый противник большевизма, и его сотрудничество с Москвой сегодня всего-навсего преходящий момент». Гитлер надеялся, что коалиция союзников распадется, Англия и Америка испугаются перспективы вторжения Красной Армии в Европу и, в конечном счете, объединятся с Германией для защиты Запада от большевиков. Нацистские вожди были недалеки от истины в своих надеждах. Они ошиблись только в сроках. Но, на то воля Божия. Пока же перспектив переговоров просто не предвиделось. Гитлер хорошо знал цену договоренностей с Западом. Со Сталиным же борьба шла на смерть, и Восточный фронт трещал по швам. Уже в начале августа контрнаступление советских войск стало перерастать в общее стратегическое наступление, охватившее огромный фронт от Великих Лук до Азовского моря. Командование вермахта стремилось всеми силами стабилизировать положение, лихорадочно велось начатое еще зимой строительство оборонительного рубежа, по линии река Нарва, Псков, Орша, река Сож, среднее течение Днепра, река Молочная, названного как всегда помпезно «Восточным валом». Уже одно это говорит о том, что Гитлер в принципе не исключал возможности отступления за Днепр. Поэтому более чем странными кажутся утверждения бывших гитлеровских генералов, которые в мемуарах валили вину за поражения на неуступчивость фюрера в вопросах выравнивания линии фронта и подготовке заблаговременной обороны. Как же легко все валить на мертвого диктатора. Генералы вермахта как-то дружно забыли, что уже 11 августа Гитлер приказал форсировать работы на Днепре, а сразу после падения Харькова заявил: «Скорее Днепр потечет обратно, нежели русские преодолеют его – эту мощную водную преграду 700-900 метров ширины, высокий правый берег которой представляет цепь непрерывных дотов, природную непреступную крепость». В Москве давно перестали обращать внимание на политическую трескотню вождей рейха и упорно решали задачу изгнания врага со своей территории. Осенью 1943 года на это были нацелены войска Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов. Им противостояли войска немецкой группы армий «Юг» в составе 1-й и 4-й танковых 6-й и 8-й полевых армий и 2-й армии группы армий «Центр». В общей сложности вражеская группировка насчитывала 1млн. 240 тыс. солдат и офицеров,12600 орудий и минометов, 2100 танков и штурмовых орудий, 2000 боевых самолетов. Командовал ее генерал-фельдмаршал Манштейн. Наши фронты могли противопоставить врагу 2 млн.633 тыс. человек, 51200 орудий и минометов, 2400 танков и САУ, 2850 самолетов. Как видите, за исключением личного состава и артиллерии силы почти равны. А ведь нам предстояло наступать на заранее подготовленные позиции. Не забудем и о том, что на дворе стояла осень 1943 года, и войска только-только начали в полной мере осваивать сложнейшую науку наступления в современной войне. Удар по Левобережной Украине вызывался целым рядом объективных предпосылок. Прежде всего, он явился продолжением победоносного контрнаступления под Курском. Здесь у нас волей-неволей сосредоточились самые боеспособные войска, вооруженные в должном количестве современной техникой и оружием. Достаточно отметить, что 80% танковых корпусов находилось в составе южных фронтов, чтобы понять, где будет нанесен главный удар. Хотя, год спустя мы введем в заблуждение гитлеровское командование именно тем, что нанесем главный удар там, где не будет массового сосредоточения танков... Но год спустя. А пока наступление на Украину было крайне необходимо для освобождения Донбасса и Запорожья, Таврии и Крыма. Наконец, политический эффект от освобождения братского народа и выхода к границам союзников Германии многого стоил. Впрочем, так далеко Ставка не загадывала. Цель наступления определялась освобождением Левобережной Украины, форсированием Днепра с взятием Киева, Запорожья и выходом к Черному морю. Тоже немало. Ключевым звеном в стратегическом решении Ставки было нанесение главного удара на Киев. Решение это казалось несколько неожиданным. Но только на первый взгляд. Действительно, и нам, и немцам представлялось, что главные сражения развернуться за сырьевые районы Донбасса, Запорожья, Северной Таврии, Крым. Сама логика военного противостояния подталкивала к такому развитию событий. Гитлер не уставал повторять, что без Донбасса, запорожской стали, никопольского никеля, Крыма, а это значит Черного моря, Германия устоять не может. Но в Москве не поддались очевидному соблазну, и это только доказывает насколько плодотворно начала развиваться военная мысль в Ставке, Генеральном штабе Красной Армии. Если внимательно проанализировать карту театров военных действий, то можно заметить существенную стратегическую выгоду удара на киевском направлении. Здесь прорыв с выходом к рубежам непроходимого Полесья не только разрывает связь групп армий «Юг» и «Центр», но все единство Восточного фронта немцев, лишая воюющие на Украине войска вермахта значительной степени маневра и существенно ограничивая поступление резервов из групп армий «Центр» и «Север». Вот эту изюминку, которая сейчас, кажется такой простой и очевидной, немецкое командование не разгадало и жестоко поплатилось. Но, подчеркиваю, просто все кажется сейчас, а тогда в 1943 году было отнюдь не очевидно. Тем и примечательно военное искусство, вооруженная борьба, что ход и исход ее становится всем и вся понятны только после окончания боевых действий, и тогда в оценках начинает превалировать сослагательное наклонение. Кто из великих полководцев, военных начальников да и просто историков не качал горько головой, задавая себе вопрос: «Если бы…?» – Вспомните хотя бы Александра Македонского, Тимура, Наполеона… Как бы то ни было, но Красной Армии для начала надо было решить задачу выхода к Днепру. События той осени достаточно освещены в научных и популярных трудах, искусстве, поэтому позволю остановиться только на важнейших, на мой взгляд узловых, моментах начала битвы за Украину. 7 августа началась Смоленская наступательная операция «Суворов», 13 августа Донбасская операция Юго-Западного и Южного фронтов. 26 августа перешли в наступление войска Центрального фронта. Без особой оперативной паузы продолжали наступать Воронежский и Степной фронты. Сначала, как и предполагалось, основная борьба развернулась за Донбасс. Во главу угла ставилась задача прорыва так называемого «Миусс-фронта». Для проведения Донбасской операции Ставка выделила крупные силы. В составе двух фронтов насчитывалось: 1млн.53 тыс. человек, 21000 орудий и минометов, 1257 танков и САУ, 1400 самолетов. У немцев «Миусс-фронт» держали 1-я танковая армия генерала Э. Макензена и вновь созданная 6:-я армия генерала К. Холлидта, того самого, кто зимой безуспешно пытался выручить из котла первую 6-ю армию Паулюса. Немцы имели 540 тыс. личного состава, 5400 орудий и минометов,900 танков и штурмовых орудий,1000 самолетов. Этих сил для обороны заранее подготовленных рубеже было достаточно, что и доказали первые дни боев. Наступали наши войска тяжело, медленно, неся большие потери. Сказывалось отсутствие опыта у командиров всех степеней, хорошей связи и взаимодействия с другими родами войск. Артиллерия отставала, авиация, наоборот, опережала действия пехоты и танков. Старая наша беда, которую мы только – только учились преодолевать. К счастью, и удача случается на фронте. Севернее наши войска взяли 23 августа Харьков и устремились к Полтаве и далее Черкассам и Кременчугу. Над всей немецкой группировкой в Донбассе нависла угроза отсечения и окружения. Позже в своих мемуарах командующий группой армий «Юг» Манштейн напишет: «Мы любой ценой должны были избежать опасности, выражавшейся в том, что наши части в результате глубоких вражеских прорывов могли быть отрезаны и могли разделить судьбу 6-й армии у Сталинграда». Конечно, немцы начали отвод войск, и фронт в Донбассе сразу покатился к Днепру. Севернее уверенно наступали войска Степного, Воронежского, Центрального и Брянского фронтов. В нашей историографии почему-то умалчивается, что немцы отступали организованно, с боями, контрударами, цепляясь за любые естественные и рукотворные препятствия. Регулярно получали подкрепления из Крыма, Тамани, из группы армий «Север». Десятки дивизий перемещались на сотни километров вдоль советско-германского фронта, ликвидировали возникающие осложнения на тех или иных участках и обеспечивали планомерный отход за линию Восточного вала. Но по обе стороны фронта понимали – главный узел завяжется на Днепре. Пока же войска Красной Армии в полной мере знакомились с плодами объявленной немцами тотальной войны. В реальной жизни это означало полное опустошение оставляемой территории. Немецкие генералы, этакие «рыцари войны», не любили вспоминать свои изуверские выходки, обвиняя во всем СС и, конечно, лично Гитлера, маскировались, как могли, в своих приказах, но всего не скроешь. Так, тот же генерал-фельдмаршал Манштейн в приказе по войскам писал: «Опыт, полученный при оставлении территорий, показывает, что основная часть населения не желает добровольно уходить с немецкими войсками…Только строжайшие меры войск позволят нам увести с собой сотни тысяч людей, скот и зерно…Любыми средствами (сейчас мы знаем, что это были за средства – С.К.) добиваться того, чтобы сельское население вместе с лошадьми и крупным рогатым скотом уходило на запад…Люди, способные носить оружие, любыми средствами (опять ЛЮБЫМИ – С.К.) должны быть собраны и партиями отправлены в тыл… Материальные средства, которые не могут быть вывезены в тыл, должны быть уничтожены любыми средствами.